Как говорил Мимино, «такие пилоты на дороге не валяются...»

Летчик-испытатель Игорь Кругликов стал лауреатом партнерства «Безопасность полетов» в номинации «За героизм, мужество и находчивость»

Анатолий Журин

Событие, не попавшее на телеэкраны и первые полосы газет: партнерство «Безопасность полетов» подвело итоги года и представило лауреатов. В номинации «За героизм, мужество и находчивость» наградили летчика-испытателя Игоря КРУГЛИКОВА. В представлении на него говорится: «В критической ситуации летчик действовал исключительно хладнокровно и грамотно. Его действия позволили спасти самолет, однозначно установить причину дефекта и выработать меры, позволяющие исключить подобное в будущем». Что стоит за сухой формулировкой в наградном листе?

...Тот испытательный полет на Су-35С в промозглый ноябрьский день над родным аэродромом Дземги Комсомольска-на-Амуре у Кругликова как-то не задался. А ведь летал на этой машине не в первый раз, и раньше она крутой норов никак не проявляла. А тут... Отрыв от земли в штатном режиме, однако в процессе набора высоты, пытаясь уменьшить его угол, летчик обнаружил первую нестыковку: отклонение ручки от себя вызвало обратную реакцию самолета. Дальше — больше. Игорь вдруг понял, что садиться машина не собирается.

— Чувствую — не слушается. Пришла в голову мысль: раз самолет постоянно стремится вверх, надо попробовать его обуздать какими-то нестандартными действиями.

В наградном документе действия летчика начальство описало так: «Не потерял самообладания и предпринял несколько попыток восстановления нормальной продольной управляемости самолета, которые ни к чему не привели. При этом он обнаружил, что возможность выдерживания траектории движения в вертикальной плоскости сохраняется только при полете с креном».

— Вижу, вроде с креном машина стала меня слушаться, — продолжает Игорь — Правда, при попытках выравнивания она снова лезет ввысь. В таком вальсировании, из крена в крен, я подошел к точке, сделал пристрелочный заход на посадку с малого круга. Пошел на второй круг...

Теперь ему предстояло самое сложное. Выравнивать самолет небезопасно, есть риск кабрирования. Тогда у него созрел план.

— Раз он в крене меня слушается, можно на третьем заходе, выбирая крен, попробовать посадить его на одну левую стойку. Надо только так рассчитать, чтобы крен вышел небольшой и крыло земли не зацепило. Все зависело от того, насколько послушно поведет себя машина после выпуска тормозного парашюта. В это время слегка задрать нос, поскольку самолет может и клюнуть. Надо быть готовым и к этому...

Это сейчас Игорь не торопясь рассказывает, а тогда скорость мысли была близка к скорости звука — все решали доли секунды.

— Успел, когда приземлился, подумать: здорово, что купол парашюта не разорвало. А потом уже будто гора с плеч: все сделал как надо — и самолет цел, и я жив...



Детство будущего летчика-испытателя Игоря Кругликова прошло в родном Комсомольске-на-Амуре. На вопрос, как он пришел в авиацию, искренне удивляется:

— Так ведь через дорогу от школы № 19, которую окончил в 1996 году, авиазавод. Отец там работал, водил меня туда с братом и одноклассниками на экскурсии. К выпускному вопрос о выборе профессии уже не стоял.

На том заводе в Комсомольске-на-Амуре собирали Су-27. Это была, что называется, любовь с первого взгляда.

— Не самолет, а произведение искусства! Как увидел его, сразу подумал: вот бы полетать на таком. Отец сватал меня в инженеры, хотел, чтобы я пошел по его стопам. Но меня уже было не остановить: прошел медкомиссию, военкомат, сдал экзамены в училище...

Правда, перед этим Игорь записался на летные курсы при заводе, всерьез увлекся дельтапланеризмом. А после пяти лет учебы в Армавирском высшем военном авиационном училище получил направление домой — под Комсомольск-на-Амуре, в бомбардировочный полк Су-24 в Хурбе. Отлетав положенное, капитан ВВС Кругликов решил попробовать себя в качестве летчика-испытателя самолетов типа Су-24м. Да, того самого, на котором сбили наших ребят в небе над Сирией.

— Удивительно умная машина, — с уважением, как о хорошем друге, говорит Игорь. — Ее конструкторы создали под человека. Там все до мелочей продумано: и вооружение, и пилотская кабина, и навигационный комплекс. Идеально слушается летчика. Мне, как, наверное, и всем, кто с ней общался, повезло. Я на этой «сушке» налетал порядка 200 часов.

Конечно же, в разговоре с Игорем мы не смогли обойти тему сбитого в небе над Сирией российского бомбардировщика. Сам Кругликов считает, что у наших ребят других шансов выжить, кроме катапультирования, не было. Могли ли они увернуться от ракеты?

— Нет, — уверенно отвечает Игорь. — Никто не ждал пиратской атаки турок — это во-первых. А во-вторых, тепловая ракета, выпущенная по ним, никаких сигналов не излучает.

Сегодня Игорь Кругликов вместе с семьей, супругой Мариной и двухлетней дочерью Полиной, живет в подмосковном Жуковском, работает летчиком-испытателем филиала ОАО «Компания «Сухой», испытывает современную боевую технику — новые «сушки», а также многоцелевой истребитель Т-50.

Кстати, слово «работает» — его, Игоря. Он считает службу испытателя обычной работой, ну разве что с более строгими требованиями к здоровью. А так все как у людей: нормированный, с 08.00 до 17.00, рабочий день, зарплата перечисляется на карточку. Так неужели жена не волнуется, провожая его в полет?

— А я Марину не посвящаю в то, чем сегодня буду заниматься. «Ушел на работу» — этого достаточно. Остальное детали. Вы ведь тоже не рассказываете дома каждый день, о чем собираетесь писать в газету...

Спасибо, конечно, Игорю за лестное для меня сравнение, но все же мне не приходится в репортерской деятельности в считаные секунды принимать решение — катапультироваться или пока не стоит...

— Ну так и у меня в том самом полете, когда самолет вдруг стал взбрыкивать, не было мысли катапультироваться. Зачем об этом думать, когда есть хотя бы минимальная возможность посадить машину. Она ведь для меня как живая — как ее бросить в сложной ситуации? А потом, скажу я вам, удовольствие от срабатывания катапульты сомнительное. Можно и позвоночник повредить.

Послушать Кругликова, и получается, он тянул самолет до последнего и спас его лишь из опасения за свой позвоночник... Хорошо, поверим ему на слово. А что дальше, Игорь? Какие перспективы у летчика-испытателя?

— Рассчитываю, если здоровье не подведет, лет до 55 долетать. Согласитесь, негуманно, когда летчику только потому, что ему уже исполнилось 45, путь в небо заказан.

Конечно, соглашусь. Тем более, как говаривал мой любимый герой в фильме «Мимино», «такие пилоты на дороге не валяются...»