В конце февраля 1988 года я возвращался на войну из очередного отпуска. К тому времени я прослужил в Афганистане почти семнадцать месяцев. До замены, по моим подсчетам, мне оставалось менее полугода (насчет полугода я тогда ошибался - на самом деле мой заменщик вместо августа приехал только в конце сентября, и улетел из Афганистана я только в октябре).
В Кабуле я заехал в свой полк, чтобы сдать отпускной билет, а заодно и передать ребятам из отдельного разведвзвода 1-го мотострелкового батальона кое-какие подарки от их родителей (в отпуске я заезжал их проведать).
На следующий день из полка должна была идти колонна в Баграм. Так что у меня появился шанс попасть в свою родную шестую мотострелковую роту уже в самое ближайшее время. Перед самым отъездом ко мне в комнату пришла настоящая делегация: заместитель командира разведвзвода сержант Валера Тарыгин, командир отделения сержант Андрей Куценко, разведчик Илья Третьяков.
Ребята попросили меня принять командование их взводом. Да, это была немного странная и даже чуточку забавная ситуация, когда тебя назначают на должность не вышестоящие командиры, а просят об этом твои бывшие подчиненные.
Наверное, если бы я попросил об этом командира полка, он пошел бы мне навстречу? Но, к сожалению, у меня были совершенно другие задачи, которые решать, кроме меня, было некому. И я попытался объяснить своим разведчикам, что в армии иногда приходится делать не то, что хочется, а то, что нужно. А еще добавил, что их новый командир – офицер грамотный и очень толковый.
Не знаю, услышали ли меня ребята? Но на прощание Валера Тарыгин произнес забавную фразу:
- Товарищ старший лейтенант, а вы знаете, что в полку вас называют «везунчиком»? Это из-за того, что у вас не бывает потерь.
Я не знал этого. Но почувствовал такую невысказанную боль в словах своего боевого зама, что у меня на мгновение защемило сердце. И я понял, что мне хотели сказать мои разведчики. Но не решились.
12 мая 1987 года под Чарикаром отдельный разведвзвод первого мотострелкового батальона попал в засаду. Тяжело ранен был командир разведвзвода и мой хороший приятель лейтенант Евгений Валентинович Шапко (не приходя в сознание, он умер 6 августа 1987 года). В том же бою погибли еще четыре разведчика с разведвзвода и многие были ранены.
После этого мне пришлось два месяца исполнять обязанности начальника разведки первого батальона, командира разведвзвода. Почти месяц воевать вместе со своими ребятами на пакистанской границе под Алихейлем.
По возвращении из Алихейля я передал командование взводом, приехавшему из Союза на замену Жене Шапко, старшему лейтенанту Алексею Монастыреву. Через месяц, при проведении боевой операции, он тоже был тяжело ранен. Остался без руки. И в разведвзводе снова было много раненых …
Да, я понял, что хотели сказать мне мои разведчики. Они просто хотели остаться живыми. И почему-то верили, что под моим командованием у них это обязательно получится.
Помнится, тогда я впервые подумал, что это очень здорово, что среди моих подчиненных не было убитых. Не было, когда я командовал мотострелковым взводом. Когда два месяца исполнял обязанности начальника разведки, командира отдельного разведвзвода второго мотострелкового батальона (вместо уехавшего в отпуск Толи Викторука). Когда командовал отдельным разведвзводом в первом мотострелковом батальоне. Когда был прикомандирован с бронегруппой к 459-й отдельной роте специального назначения. Когда…
Да, за все двадцать шесть месяцев своей службы в Афганистане среди моих подчиненных не было ни одного убитого, ни одного раненого. Разве что самого изредка цепляло.
Везение? Конечно же, да! Но я долго пытался понять, разобраться, с чего оно началось – это везение? И как сделать так, чтобы такое везение было и у других командиров?
В 1968 году в кинофильме «Щит и меч» в исполнении Марка Бернеса прозвучала замечательная песня на слова Михаила Матусовского «С чего начинается Родина». В этой песне есть ответы на многие вопросы. В том числе, и на тот, с чего всё начинается?
После окончания восьмого класса, на время летних каникул, устроился я работать транспортировщиком в перемоточный цех на комбинате «Химволокно». Работа у меня была не самая пыльная и не самая сложная - перевозить на большой тележке бобины с нитками с одного места на другое. Но благодаря этой работе по осени я смог исполнить две своих больших мечты – купил себе, на заработанные деньги, катушечный магнитофон «Сатурн 201» и новые ботинки. Но речь сейчас не о них.
Однажды, во время обеденного перерыва я решил проведать своего отца, работавшего в соседнем цехе слесарем. Просто повидаться да перекинуться парой слов.
Картина, которую я застал, была довольно живописной. Трое рабочих за большим столом азартно резались в домино. Еще трое читали: один - газету «Известия»; отец – свою любимую книжку – «Весна на Одере» Эммануила Казакевича; дядя Боря, друг отца, разбирался с какими-то диаграммами, нарисованными в толстой общей тетради (я видел такие же диаграммы и в тетради у своего отца – вскоре им с дядей Борей предстояло сдавать экзамены для повышения разряда).
Но толком поговорить с отцом у меня тогда не получилось. До окончания перерыва оставалось еще минут десять, когда пришел мастер и собрал всех рабочих за столом. Потом они нескольких минут обсуждали, как отремонтировать какой-то механизм. Тогда я еще ничего не знал о «мозговом штурме». Но, помнится, меня сильно удивило, что мастер выслушал все предложения. И только после этого поставил задачу двум слесарям, как и что сделать.
А ведь задача была не самая сложная. Мастер мог бы сам принять решение и не устраивать никаких диспутов. Я не удержался и спросил об этом отца.
Он улыбнулся.
- Было несколько вариантов. А выбрать нужно было лучший.
Когда на четвертом курсе Московского высшего общевойскового командного училища меня готовили к командировке в Афганистан, мой наставник Сан Саныч Щелоков рассказал мне о понятии «Восточный базар».
Это когда покупатель заходит в лавку, дукан (духан по-местному), и спрашивает цену приглянувшейся вещи. Дуканщик может не продать товар такому покупателю. Или продаст втридорога. Потому что это плохой покупатель и плохой человек. Хороший покупатель поздоровается, поинтересуется здоровьем. Спросит: как обстоят дела, как идет торговля? Пожелает удачи в делах и расскажет новости большого мира. Вечером дуканщик расскажет эти новости своей жене. Жена приготовит вкусный ужин, и всю ночь будет любить своего мужа горячо и страстно. Потому что нельзя не любить такого умного и знающего мужа. А утром, набирая из арыка воду в кувшин, она расскажет услышанные новости своим подругам и соседкам. Соседки и подруги будут удивленно цокать языками и завистливо смотреть ей вслед.
За этот взгляд, за вкусный ужин, за жаркие страстные ночи дуканщик предложит покупателю самую низкую цену. Потом поторгуется и снизит её еще немного. Ибо так принято на Востоке. И останется с прибылью. Ведь без прибыли нет торговли. В стране, где нет телевидения, а газеты продаются лишь в столице, новости можно узнать только от путников. А потому, для правильных покупателей всегда открыта дверь дукана.
В августе 1986 года я приехал в Афганистан и получил назначение на должность командира мотострелкового взвода (командира сторожевой заставы). Первое, что бросилось мне в глаза – это множество скрытых подступов к заставе, довольно слабое инженерное оборудование заставы, отсутствие долговременных огневых точек. А самое главное - явные признаки дедовщины: старослужащие бойцы заступали на посты вечером, молодых ставили в утренние часы.
С этим нужно было срочно разбираться и что-то делать. Но я только что приехал из Союза, опыта командования у меня еще не было. Да, и авторитета среди бойцов, тоже. В училище нас учили последовательности работы командира взвода при организации боя: необходимо уяснить задачу, оценить обстановку, принять решение, провести рекогносцировку, отдать приказ, организовать взаимодействие и т.д. Во время учебы в училище это казалось так просто!
Но я догадывался, что моя инициатива о совершенствовании инженерного оборудования заставы едва ли будет воспринята моими бойцами «на ура».
Помнил о том, что любое действие вызывает противодействие (насколько оно может быть сильным, мог только догадываться). И помнил о «Восточном базаре». А потому вместо того, чтобы просто отдать приказ, собрал совещание сержантов. И начал его не с разбора «полётов», а с обсуждения проекта бани и солдатской столовой на заставе, которые мечтал построить еще мой предшественник Женя Шапко (как говорится в одном славном мультфильме, нормальные герои всегда идут в обход).
Проблемы были обычные – дефицит строительных материалов и недостаток опыта. Нет, разумеется, опыт строительства у меня был. Чуть ли не с рождения я участвовал вместе со своим отцом в процессе строительства и ежегодной перестройки нашего небольшого дачного домика. Когда немного подрос, не раз помогал отцу перекладывать печь.
У меня не было опыта работы с глинобитным кирпичом и самодельным раствором для его укладки, но я не думал, что это сложнее, чем перекладывать печь и опытным путем подбирать соотношение глины и песка для кладки. Как говорил мой отец, это было совсем не сложно - просто делаешь небольшие шарики из песка и глины, и даешь им подсохнуть. Если после высыхания они трескаются, нужно добавить песка. Если рассыпаются – уменьшить его количество.
Но я помнил об уроке, который получил после восьмого класса на работе у отца. Помнил о совещании, которое проводил мастер. А потому, прежде, чем командовать и отдавать распоряжения, я выслушал предложения своего заместителя сержанта Нигмата Хашимова (ему на то время было уже 26 лет, до службы в армии Нигмат окончил педагогический институт, работал учителем русского языка в школе, был женат и у него недавно родилась дочка), санинструктора роты сержанта Алишера Разакова, командиров отделений. Ребята были в основном из Средней Азии, многим приходилось дома работать с глинобитным кирпичом. Руки у них росли откуда нужно и головы были на месте. Житейского опыта и опыта строительства тоже явно было побольше моего.
Когда мы начали строительство, во время одного из перерывов, я поднял вопрос о том, что наши бойцы слишком мало времени проводят на спортивном городке (спортивный городок наш был очень крохотным, из спортивного инвентаря – несколько танковых траков и кое-какие железки. А ведь на заставе есть прекрасная возможность хорошенько подкачаться, чтобы приехать домой настоящими атлетами. И особенно это актуально для тех, кто скоро уезжает на дембель.
Незаметно разговор наш перешел на то, что вообще-то дембель у многих из них в опасности. Понятно, что заступать на посты вечером лучше всего – отстоял два часа, пока на заставе еще никто не спит, и баиньки до подъема. Хуже стоять на посту утром, когда глаза слипаются. Но в постовой ведомости почему-то именно на утренние часы записаны молодые бойцы. А ведь, если духи надумают напасть на заставу, то нападут они именно утром.
- Понимаю, что вы уже многое повидали и послужили, но подумайте об этом на досуге. Если на постах будут самые опытные бойцы, когда на заставу нападут духи, тогда у нас появится шанс уцелеть. И вернуться домой живыми. Если на постах будут только молодые, шансов уцелеть у нас не будет. Ни у кого. Порежут их и всех нас, как сонных котят.
На следующий день в постовой ведомости произошли серьезные изменения. А строительство долговременной огневой точки у входа в казарму, к которому мы приступили вскоре, усиление стрелково-пулеметных сооружений и другие работы по инженерному оборудованию заставы, после строительства столовой и бани, воспринимались уже спокойно и вполне конструктивно.
Вскоре мы стали проводить тренировки в составе боевых троек (старший тройки ведет прицельный огонь, второй боец обеспечивает плотность огня, молодой – снаряжает магазины) по отработке действий при нападении на заставу, отрабатывать различные вводные. Проблем с личным составом у меня не было. Потому что теперь это был мой взвод и мои бойцы.
Вскоре мне пришлось принять под командование отдельный разведвзвод. Позднее второй. В сложных ситуациях я никогда не считал зазорным провести совещание сержантов и выслушать их предложения. Потому что у многих из них было побольше опыта, чем у меня – и житейского, и боевого. Этому научил меня мой отец и неизвестный мне мастер: способов выполнить боевую задачу много, нужно выбрать лучший.
И, как говорил мой отец, один ум - хорошо, а полтора лучше. Шутил, однако.
Но теперь я знаю, с чего начинается везение на войне. С песни Михаила Матусовского. Потому что воевать стоит только ради защиты нашей Родины, своих родных и близких, а не коммерческих интересов олигархов, которые рано или поздно, но обязательно предадут и продадут нас.
Везение на войне начинается с привычки к труду, которая прививается с раннего детства. Потому что солдатский труд – один из самых тяжелых. И чтобы вернуться домой живым, нужно быть к нему готовым.
Везение начинается с умения учиться - всегда и везде – учиться у окружающих и даже у врагов. Черпать знания в книгах и фильмах. И думать, думать, думать. Потому что врага побеждает не тот, кто его перевоюет, а тот, кто передумает. И думать не только о том, как лучше выполнить поставленную боевую задачу, но и сохранить при этом жизни своих бойцов (об этом мой рассказ «Высшая математика командира сторожевой заставы»).
Везение начинается с того, что нужно уметь слушать своих подчиненных, тех, кто знает или умеет больше тебя, чтобы научиться их слышать. С умения говорить так, чтобы тебя услышали. И тогда ты сможешь командовать так, чтобы твои подчиненные готовы были пойти на смерть, но делать все от тебя зависящее и даже независящее, чтобы они обязательно оставались живыми.
Я хочу сказать огромное спасибо моим родителям, моим командирам, моим учителям и наставникам, моим подчиненным и моим ученикам, за то, что они научили меня всему этому и сделали меня таким «везунчиком». Потому что это великое счастье для любого командира, когда все его бойцы возвращаются домой целыми и невредимыми.
Живите долго, ребята! И пусть ваши подчиненные, ваши друзья и товарищи всегда возвращаются домой живыми!
(с) Александр Карцев, https://kartsev.eu/